Тобиас Уэллс - Моя прекрасная убийца [Сборник]
И снова, снова одни и те же вопросы — дважды, трижды, пять раз в день, а в перерывах — камера предварительного заключения, здоровенная равнодушная надзирательница: «Янсен, на допрос!» И бряцание ключей, и шаги за дверью, еда в алюминиевых мисках, звезды по ночам в зарешеченном окне, и опять следователь: «Об этом вы вчера говорили по-другому, фройляйн Янсен. Вы ненавидели Ладике? Да? Так. Ну, вот видите, после всего, что вы сказали, это добровольное признание в вашем положении… Нет? Увести!» Она просто не вынесет этого. Вероятно, на третьи или четвертые сутки нервы не выдержат, и она закричит: «Да, да, да — я убила его! Только оставьте меня в покое!» «Почему же вы сразу не признались? Ну, рассказывайте, теперь я уверен, что смягчающие вину обстоятельства…» И так далее, и тому подобное.
— Ты не знаешь, — сказал я, прерывая полет фантазии и возвращаясь к суровым реалиям жизни, — ты не знаешь, случайно, какая у тебя…
Я хотел спросить, какая у нее группа крови, но не успел, потому что вдруг услышал шум мотора.
— Катер! — я мгновенно вскочил.
Над водой расстилался туман. Но шум мотора был слышен отчетливо. Я не мог определить, откуда он идет. Я сложил руки рупором и изо всех сил закричал:
— На помощь!
Я покричал на восток, повернулся и крикнул на юг, потом на запад и на север. Мне даже показалось, что где-то сверкнули огни. Где-то сзади нас… Или нет…
— Так-так-так, — тарахтел катер.
— Давай я попробую! — сказала Франциска и поднялась, когда я сел на скамью. — Высокий голос быстрей услышат!
Она приложила руки ко рту.
— Сюда! Сюда! На помощь!
Халат соскользнул с ее плеч, когда она опустила руки. Мгновение она стояла так, затем зябко закуталась в свой халат. Мы прислушивались.
Звук стихал.
— Вот собака! — в сердцах сказал я.
Взошло солнце. Акула плавала в десяти метрах.
— Они вернутся, — сказала Франциска, утешая, и провела рукой по моей щеке. — У тебя щетина, Лео.
Я закурил последнюю сигарету. Руки у меня дрожали.
— Да, — сказал я, — они обязательно вернутся!
И протянул сигарету ей.
Она взяла, сделала глубокую затяжку и процитировала рекламный плакат:
— Человеку современному без «Мальборо» не обойтись!
Я засмеялся:
— Ты настоящее сокровище!
— Каннибал! — ответила она.
Мне очень хотелось снова сесть рядом с ней, но я остался на своей скамейке. Смял пустую пачку, запустил ею в акулу, разумеется, не попал и стал любоваться красками восхода над морем. Земли не было видно, все еще стоял туман. Я взял со скамейки вторую часть туалета Франциски, мокрую и мятую, и привязал под трусиками.
— Пусть развевается на мачте! — сказал я. — Вроде вымпела. На борту — высокие гости.
— Его Величество Лео Щетинистый, — тут же подхватила она, — и Ее светлость Франциска Озябшая.
— Или, — предложил я вариант, — Ее Величество Франциска Обворожительная и придворный шут Лео, прозванный Голодным.
— В сопровождении Ее светлости Акулы — военного министра.
— Да, — сказал я, — довольно назойливая свита.
— Солнце — это все же здорово придумано! — заявила Франциска через некоторое время, удобно растянувшись, насколько это было возможно, и подставив лицо уже теплым солнечным лучам.
Я кивнул, но она не могла этого видеть, поскольку закрыла глаза. У нее был такой безмятежный вид, будто она загорала на пляже. С каждой минутой теплело и светлело, но я не мог последовать примеру Франциски н расслабиться тоже. Я подумал, что если бы где-то рядом был берег, мы бы его уже заметили — туман развеялся достаточно быстро. Но вокруг ничего не было видно. Только вдалеке проступали смутные контуры — если это не мираж, то, наверное, какой-то скалистый остров. Но — чересчур уж далеко. Я чертовски устал и сомневался, правильно ли сделал, бросив якорь. Что, если мы сейчас в мертвой зоне? Я чувствовал себя совершенно изможденным от напряженных размышлений — будто депутат бундестага в понедельник после.
Был шестой час. Видимо, я вздремнул, сидя на скамейке, потому что вздрогнул от шума мотора. Франциска крепко спала и выглядела необычайно привлекательно. Я встал на переднем сиденье и крепко схватился за мачту-весло, на котором развевалось уже высохшее белье девушки. Да, никаких сомнений — к западу от нас шел рыбачий катер, ослепительно белый в лучах раннего солнца. Совсем недалеко, в каких-то семистах метрах.
— Эй! — закричал я.
— О Боже! — подскочила от неожиданности Франциска.
И протерла глаза.
— Как я задремала! Какое-то судно?
— Да, — сказал я. — Рыбаки.
И закричал:
— Помогите!
И снова:
— Помогите!
Чертов мотор! Вряд ли они нас услышат. Хоть бы поглядели в нашу сторону.
— Помогите! — закричала теперь и Франциска, встав в лодке на колени.
— Сюда! На помощь! — вопили мы хором.
Мне показалось, что на борту катера помахали рукой.
Я замахал в ответ и заорал как оглашенный:
— Сюда! На помощь!
Катер развернулся и пошел к нам. Уже два человека стояли на его палубе, размахивая руками, и кричали что-то невразумительное.
— Они плывут сюда! — воскликнул я. — Франциска, видишь, они плывут сюда!
— Да! — ответила она. — Дайте мне, пожалуйста, мои вещи. Надеюсь, уже не нужны сигнальные флажки?
Выдергивая мачту-весло, я посмотрел на акулу. Она кружила поодаль. Наверное, шум мотора отпугнул ее. Катер приближался к нам так быстро, что Франциска едва успела закончить под халатом свой туалет. Дальнейшие события развивались столь же стремительно. Катер подошел вплотную, один из рыбаков кинул нам конец, который показался мне мостиком для возвращения из небытия. Рыбаки, смеясь и говоря на непонятном языке, вначале взяли на борт Франциску. Потом один из них спрыгнул в нашу лодку, вытянул якорь и привязал ее канатом к катеру. Я слегка толкнул его и указал на акулий плавник. Акула все еще кружила метрах в пятидесяти, хотя и с меньшей надеждой на сытный завтрак. Рыбак сделал свирепое лицо, погрозил акуле кулаком, похлопал меня по спине и помог перебраться на катер.
С помощью жестов и бессвязных слов мы попытались объяснить, что с нами произошло, а также выразить желание вернуться в Иелсу, в отель «Венеция».
— Dobre! — повторили они несколько раз, развернули свой катер и, таща на буксире нашу лодку, за какие-то два часа доставили нас прямо к причалу, от которого я, казалось, уже целую вечность назад отплыл вслед за девушкой.
Франциска сидела среди корзин для рыбы и клевала носом. Наши спасители предложили нам красного вина из плетеной бутылки, от которого мы не посмели отказаться, и дали сигарет, которые мы приняли с благодарностью. Они трогательно заботились о нас, и было жаль, что мы не понимали, о чем они говорят. Наверняка рассказывали жуткие истории об акулах, пожиравших беспечных пловцов, и о лодках без весел, которые относило прямо в Турцию.
Мы, наконец, согрелись. Но когда старый рыбак показал нам акулью челюсть, у меня по спине снова пробежал холодок. Некоторые из многочисленных зубов, острых и ужасных на вид, шатались. Он выковырял один и подарил Франциске.
— Сувенир! — сказал он, лучезарно улыбаясь.
Они высадили нас у отеля и привязали лодку на прежнее место. Я предложил им деньги, но они наотрез отказались.
— Hvalla! — закричал я, когда они, смеясь и размахивая руками, отчалили.
— Hvalla! — закричала и Франциска, посылая им воздушный поцелуй, вызвавший бурю восторженных жестов и восклицаний.
— Что, собственно, означает это «Hvalla»? — спросила Франциска, когда мы отправились к отелю.
— Спасибо! — ответил я.
Из окон на нас смотрело несколько любопытных, но среди них — ни одного знакомого. Наша компания, наверное, еще дрыхла. Было около восьми.
Грязные, измученные кошмарной ночью, мы поднялись в отель, прошли пс застланному коврами коридору в ресторан и позавтракали Точнее, завтракал я один. Франциска молча сидела напротив меня, с трудом сохраняя вертикальное положение, пила кофе и отщипывала кусочки булки.
— Я пойду к себе, Лео, — сказала она наконец.
Затем оглянулась, словно боялась, что нас подслушивают, и прошептала:
— Ты придешь пожелать мне спокойной ночи?
Я посмотрел на нее долгим взглядом. Окружающая нас действительность, казалось, перестала существовать. Мое сердце забилось, словно хотело выскочить из груди. Мед стекал с хлеба мне на пальцы.
— Да, — сказал я, — непременно!
Она поднялась и пошла к выходу. Пояс от халата, который она перекинула через плечо, свисал сзади и был похож на длинный красно-синий хвост.
Я заказал сигареты и попытался собраться с мыслями. Курил, прикрыв глаза, и снова видел перед собой восхитительное тело девушки в лодке. Боюсь, что никакие служебные предписания в мире не могут заставить тридцатилетнего мужчину превратиться в камень. По этой причине я погасил сигарету, не докурив, и отправился вслед за Франциской. В дверях я столкнулся с Бетси.
